– Жаль Тигра, – сказала я. – Умер совсем молодым, да?

– Семнадцать лет, – уточнил Олег Иванович, – уж как отец бился за него, а ничего не помогло. И, конечно, смерть Ирины Петровны оказалась для него ударом. Я понимал, что надежды нет. А Ирина…

Даниш снова лег.

– Она еще более безумная, чем он. Фанатичка. Я понимал, что только такие люди добиваются успеха, но мне иногда делалось страшно, когда на Владыкину смотрел и слушал ее. В Средние века ее бы на костре сожгли. Как ведьму.

Я изобразила растерянную улыбку.

– Олег Иванович, при чем тут Ирина Петровна? И вы? Чем болел Тигр?

– Прогерия, – ответил Даниш, – синдром Хадчинсона Гилфорда. Эту болезнь называют еще детской старостью. В мире зарегистрировано чуть более пятидесяти случаев. У малышей она вызывается генетической мутацией гена LMNA, кодирующего белки Ламин А. Ребенок начинает быстро дряхлеть, к десяти годам уже выглядит стариком. Средняя продолжительность жизни заболевших от семи до двадцати пяти лет. Известен только один случай, когда пациент справил сорок пятый день рождения. У большинства первые клинические признаки проявляются в два-три года, но бывает, что болезнь стартует у подростков. Тигр захворал в десять, правильный диагноз ему поставили в одиннадцать. А его отец…

Олег замолчал.

– Если мы узнаем правду, то арестуем преступника, и он не причинит вам вреда, – произнес Федор.

Я незаметно наступила ему на ногу. Не стоит давать пустых обещаний, ведь мы с Леоновым не имеем права никого задерживать.

Даниш схватился за кожаную петлю, висящую над кроватью, подтянулся и снова сел.

– Попробую изложить все по порядку…

Глава 35

Даниш давно мечтал открыть собственный центр для лечения детей. Идей у Олега Ивановича был целый воз, а вот денег он не имел, да и коммерческая жилка у него отсутствовала. Доктор понимал, что нужно найти спонсора, который согласится вложить свои средства в его проект. Вот только он не знал, где люди знакомятся с богачами, согласными на финансовый риск. Олег попытался взять кредит в банке, но ему отказали. На том Даниш и успокоился. Драться за свою мечту он не стал, продолжал работать педиатром в больнице. А потом его жизнь резко изменилась.

Однажды ему позвонил человек, представившийся Николаем Николаевичем Максимовым, и спросил:

– Вы были аспирантом Петра Германовича Владыкина?

– Да, – удивился Олег, – защитил под его руководством кандидатскую, потом работал с профессором в его домашней лаборатории.

– У меня для вас есть интересное денежное предложение, давайте встретимся, – попросил Максимов.

Данишу понравилось слово «денежное», и он согласился.

Сначала Николай Николаевич тщательно расспросил Олега о его работе с Владыкиным. Даниш ничего не скрывал, сообщил, что познакомился с Петром Германовичем будучи студентом и полюбил преподавателя за его эрудицию, неординарность мышления и поведения. Войдя в аудиторию, тот всегда предупреждал:

– Если кому-то мой предмет неинтересен, он может уйти, обещаю поставить ему «зачет» во время сессии. Оставшимся придется много работать, чтобы заслужить хотя бы тройку.

Услышав это, большинство студентов уматывало, за столами оставались единицы. Зато какие лекции они слушали!

Владыкин тщательно отбирал аспирантов, но в случае с Олегом не колебался – Даниш ни разу не пропустил занятий и даже ухитрился получить за курсовую четверку.

На втором году аспирантуры научный руководитель позвал подопечного к себе в гости. Олег узнал, что Владыкин работает в лаборатории, оборудованной в подвале собственного особняка, и о том, что профессор одержим идеей создания лекарства от старости.

– Если бы не новые времена, лишившие меня финансирования, человечество уже могло иметь это средство, – сказал ученый. – Но нынешняя верхушка пока не страдает дряхлостью, лечиться предпочитает за рубежом, на простых людей власть имущим наплевать. Помрет большинство населения в пятьдесят? Вот и хорошо, не придется на пенсию тратиться. А что я могу один сделать? Да и с деньгами туго.

Олег вдохновился идеей Петра Германовича и стал ему помогать. Кроме Даниша в лаборатории работала дочь профессора. Сначала аспирант удивился, увидев девочку-подростка, но потом понял: Ирина, несмотря на юный возраст, грамотный специалист и прекрасный ассистент отца. Юная лаборантка обожала папу, буквально смотрела ему в рот, старательно училась у него и в свои пятнадцать лет прочитала много специальной литературы. А вот жена профессора, Антонина Тарасовна, была иной. У Олега создалось впечатление, что она не одобряет изысканий мужа. Нет, она всегда вежливо встречала аспиранта, предлагала ему чай, кофе, но внутренний голос шептал Данишу: «Не нравишься ты Антонине, и лаборатория ей не по вкусу».

Один раз Олег приехал в особняк чуть раньше, чем обычно, дверь открыла Ирина, а не ее мать, которая обычно впускала молодого человека. Глаза у девочки были красными, нос распух.

– Тебя кто-то обидел? – спросил Даниш. – Только назови имя негодяя, я в два счета с ним разберусь.

– Спасибо, не надо. Мы с мамой повздорили, она меня хотела ремнем отлупить, а я его у нее из рук вырвала, в сад зашвырнула, – призналась Ира. – Пошли скорей в лабораторию, она туда не сунется.

Даниш не стал скрывать любопытства.

– За что Антонина Тарасовна на тебя осерчала? Ты отличница, помогаешь отцу. Идеальная дочь.

Ирина вздохнула.

– Мать считает нашу работу блажью. Каждый вечер перед сном папу пилит: «Хватит ерундой заниматься, деньги на ветер пускать. У нас на еду еле-еле хватает, одежды приличной нет, мы с Ирочкой оборванки, на люди показаться стыдно». Отец ей сто раз говорил про то, что ради всего человечества старается, но эта курица совсем без мозгов, талдычит ему в ответ: «Плевать на людей, лучше купи мне модное пальто и туфли». Сегодня завелась, как только я из школы пришла. Папа сел со мной обедать, а она заныла: «Девочка бледная, надо на море ее отправить, купить путевку». Я возразила: «Мама, у нас идет эксперимент, его нельзя прерывать. И я прекрасно себя чувствую. А если ты сама решила отдохнуть, так честно и скажи, не надо мной прикрываться». Клуша оседлала помело и давай на нем по дому кружить, орать хуже кондуктора: «Петр, ты фанатик! Я тебя ненавижу! И из дочери фанатичку воспитал, выдеру Ирку за хамство».

Потом хвать за ремень, а я его в окно выкинула.

– Не стоит называть мать курицей и клушей, – укорил ее Даниш.

– А кто она? – вспыхнула Ира. – Наседка и есть, ни малейшего понятия о величии папиной работы и возложенной на него миссии не имеет.

– Может, ты излишне строга к матери? – спросил Олег. – Не все могут осознать, над чем трудится Петр Германович, а женщинам всегда хочется комфортной жизни, они обожают красивые платья, туфли. Антонина Тарасовна не ученый, она простой человек, но любит тебя, беспокоится о твоем здоровье.

– Ерунда, – отмахнулась Ирина. – Сейчас правду о нашей семье расскажу, мне папа давно ее сообщил. Отец из Москвы сразу после окончания школы уехал. Он раньше носил имя Петер и фамилию Вайнштейн, с такими в его юности в столичный вуз было не попасть. Вот Николай Николаевич, преподаватель мединститута, и посоветовал ему за Урал укатить. Они познакомились, когда отец документы в столичный институт подать хотел, а их не взяли. Николай Николаевич был намного старше, у него семья имелась, жена, но он отца считал за друга, помогал ему, денег, пока тот в Свердловске учился, посылал. А в середине шестидесятых позвал его в Москву и женил на Антонине Владыкиной, своей дочери от первого брака.

– Стоп! – потряс головой Олег. – До сего момента мне все было понятно, но теперь у меня возник вопрос: Антонина Тарасовна дочь Николая Николаевича, препода из медвуза, который подсказал Петеру Вайнштейну стать Петром и сменить фамилию?

– Ну да, – пожала плечами Ира. – А чего странного? Он знал папу с юности, понимал, что тот будет лучшим супругом для его дочурки.